В глухую морозную Крещенскую ночь российскому обывателю приснился странный сон. Почему-то «летний сон».
А сон такой: плывут, значит, по Волге-матушке не то челны, не то струги, а на них — «народные избранники». А на обоих берегах — многочисленный народ радуется и кланяется. Одним словом, Расея.
Странный сон, не правда ли?
И кто-то орёт во всю глотку старинную песню на свой лад:
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны Выплывают лица те же — Милой родины сыны.
На переднем — Борька пьяный,
С гнутой рельсою вдвоём:
— Пей-гуляйте, россияны!
Однова пока живём!
Я принёс, народ, вам волю — Хошь работай, хошь торгуй,
Хошь цветочки рви по полю,
Хошь пляши, а хошь воруй.
А вокруг Борьки вьётся, помахивая платочком и работая бё¬драми, тётка — старая Войтиха:
— Хоша режьте, не смолчу — Бобку Клинтина хочу!
Потому что как у нас Дымократия чичас.
Ух-ха! У-ха!
Рази я старуха?
А сбочь Борьки-атамана сидит на чурбаке, наяривая на са¬ратовской гармошке с колокольчиками, Филька Чёрная Мырда (в простонародье — Филька Хомяк):
— Г-ганите кур со двора!
Поросят кормить пора.
Потому как на хрена
Тратить столечко зерна?
На самом же краю сидит, вцепившись пальцами в борт (не спихнули бы!), Мишка Плешивый и подвывает:
— Не толкайте, братцы, в воду,
Не мочитесь мне на плешь.
Не хочу я плыть к народу,
Не хочу на дно, хоть режь!..
Но на Плешивого никто не обращает внимания: всем надоел. Стоп-кадр: с берега народ кланяется, кланяется и кричит:
— Буде здрав, народный царь!
Комбояр по морде вдарь!
Рядом же с Плешивым, раскачивая чёлн, в позе Ивана Сусани¬на стоит Вольфик Жирик и, слегка подкартавливая, исполняет патриотическое (на мотив «Интернационала»):
Сапог в Индийском мы обмоем,
Пройдём насквозь чеченский лес.
И, как положено героям,
Ведёт нас Пашка Мерседес.
А будет хлеб копеек в двадцать,
А водка будет в три рубли.
И будут жулики бояться,
А пиво — прямо из земли.
А на самом носу возникает дядя с огромной генеральской фу¬ражкой, чёрной повязкой пирата на левом глазу и трубно рыкает:
— Над Россией нет рассвету,
Где-то Муромец Илья.
Не рыдайте, личность эту Заменю свободно я!
На Руси порядка нету,
Много красного хамья.
Если надо Пиночета,
Пиночетом стану я.
В царской Думе — говноеды,
А в казне — мышей возня.
Обречён я на победу, — Голосуйте за меня!
Ты, народ, с жульём не лайся,
Я бандитов враз — к нулю,
А Гайдара и Чубайса БАМ доделывать пошлю.
А Филька не унимается и наигрывает, приклонив голову к гар¬мони и наяривая колокольчиками:
— Г-ганите кур со двора!
Там в курятнике дыра.
Лебедь — птенчик ещё тот:
В белых перьях — чёрный кот.
Неожиданно меж кафтанов и зипунов высовывается пух¬ленькая особа, коей назначено было ведать сирыми и калика¬ми (народным прозвищем — Эллочка Людоедка) и частит скороговоркой:
— Говорю я, Людоедка,
Это точно, как часы —
Если меньше станет предков,
Больше будет колбасы.
Но тут же Эллочку отпихивает центнерообразная Дульцине- рия Дворская, трясёт телесами и жабьим голосом квакает, заглядывая Борьке в рот:
— Атаман! Атаман!
Загляни себе в карман.
Выкидай-ка, мать твою,
Хамакадную змею.
Атаман Борька смотрит мутными глазами, соображает и до¬стаёт из объёмных шаровар извивающуюся змею Хамакаду, сжимает в кулаке и взрёвывает:
— Волга, Волга, мать сударка,
Волга, русская река!
Не видала ты подарка От уральска мужика.
Вот, прими себе в награду!
И швыряет в ширь хмельну,
Вместе с рельсой, Хамакаду В набежавшую волну.
— Что ж вы, черти, приуныли?
Ну-ка, Филька, чёрт, пляши!
Прикажи-ка, чтоб налили
За помин яё души.
Филька же вприпляс наяривает на гармошке:
Г-ганите кур со двора!
Хамакада ох, хитра!
Глянь, змеюка-то плывёт,
Скоро вылезет на плот.
В середину выбегает служка Костик и дёргает Борьку за штаны:
— Это что же за порядок?
Оглянися, царь земной:
Это ж гада — Хамакада
Снова пляшет за спиной!
Атаман Борька грозно взыкивает и повёртывается, чтоб схва¬тить змеюку, но без рельсы-опоры чуть не падает; кто-то подсовывает ему увесистую дубину с каменным топором в набалдаш¬нике. И хочет он оной размахнуться, но вдруг узревает: в воде вроде бы колышется отображение абрека Шамиля Басая, кой скалит зубы и показывает кинжал. Атаман оцепенело смотрит и вдруг серчает:
— Это что там за херня?
Махаметская Чечня?
Посылаю, будь здоров,
Тридцать восемь снайперов!
А не то, так враз дубину В воду кину, чёрт зубаст!
Только скалится скотина:
«Кто ж топор со дна подаст?»
А Филька всё наяривает на гармошке:
— Г-ганите кур со двора!
От абрек не жди добра;
От тайги и до морей Перережут всех курей.
Стоп-кадр: на берегу народ волнуется и кричит:
— Будь же грозен, белый царь!
По Чечне ты крепко вдарь!
Но тут куда-то исчезают и змея, и абрек, появляется лунообразный Егорушка, делает «па» копытцами и становится в позу школьника-отличника, декламирующего стишки:
— Пьяшкина Лариса есть Лиса Алиса,
Я ж — учёный кот.
Сказка станет былью — Двинем к изобилью,
А не наборот!
Вот така картина:
Глупый Буратина Сунет в ямку рублик,
Ждёт на миллион!
Будет дырка в бублик И монетный звон!
Мы ж с лисой-шалуньей Ночкой, в новолунье,
К ямке поскорей!
Ямку откопаем,
Денежку хапаем,
Мигом за деревню Ножками в харчевню Кушать пескарей.
А Филька не унимается и наигрывает на гармошке:
— Г-ганите кур со двора
От Егорки Гайдара.
Сам и сытен и мордаст.
Не кормите, Бог подаст!
Но учёного кота отпихивает очередной служка, прозвищем Толик Рыжий, кой мельтешит перед «народным царём» Борькой:
— Когда кругом златыя горы И реки, полныя вина!
Сдавай бумажки, мухоморы,
И ешь от пуза, пей до дна!
Такую ваучер-бумажку Смогла придумать жидовня.
Продай штаны, пропей рубашку — И хер получишь от меня.
А Филька хмурит брови, надувает щёки и играет:
— Г-ганите кур со двора,
Стерьва рыжая хитра!
Конопатый пе…ст
Кур последних распродаст.
А там ещё толпятся экс-полководец Пашка Мерседес, Зюга Розовый, Танька Кухарка, Гриша Кудрявый и ещё, и ещё и все норовят подать голос.
Но на этом кадре сон почему-то обрывается. А кто-то шепчет: «Жди до следующей ночи…»
1997