Операция «Дженифер»: покров тайны сорван

В 1968 году в Тихом океане, с глубины более пяти километров, США тайно подняли нашу подводную лодку К-129. Об этой опера­ции ЦРУ, названной «Дженифер», американцы сняли фильм, кото­рый с комментариями Е. Киселёва был показан в марте 1999 года по НТВ. Контр-адмирал Анатолий Тихонович Штыров, бывший в первой половине 1970-х годов заместителем начальника развед­ки Тихоокеанского флота и обладавший наиболее полной в СССР информацией по операции «Дженифер», обозревая фильм, восста­навливает правду о трагических событиях, связанных с гибелью нашей подводной лодки.

Лукавый фильм

Американцы показали в фильме только то, что сочли нужным, а это всего лишь 25 процентов фактического материала. Осталь­ное по-прежнему скрыто в архивах ЦРУ. В фильме, несмотря на его подчёркнутый документализм, много полуправды. Напри­мер, показан «момент взрыва» в корпусе подводной лодки с вы­бросом огня наружу. Эффект, рассчитанный на непосвящённого обывателя, но действующий на психику неотразимо. Зрителю навязывается единственная причина гибели К-129 — от взрыва аккумуляторной батареи. Но это заведомая ложь: в истории под­водных флотов мира было много случаев взрывов батарей, и ни в одном из них эти взрывы не приводили к разрушению прочного корпуса подводной лодки (хотя бы из-за противодавления масс забортной воды).

Американцы заявили, что вспышка от взрыва на поверхности океана была якобы зафиксирована их разведывательным спут­ником (РИСЗ). При этом как-то опускается тот факт, что РИСЗ в марте 1968 года зафиксировал яркую вспышку в южной части Тихого океана, в то время как К-129 погибла в северной части, то есть на расстоянии свыше 2000 морских миль.

Американцами тщательно замалчивается факт причастности к трагедии с К-129 следящей за ней американской атомной под­водной лодки «Суордфиш».

Ссылка (в фильме) бывшего в 1968 году командующим Тихо­океанским флотом (ТОФ) адмирала Н. Амелько на то, что он узнал о скрытом заходе ПЛА «Суордфиш» в японскую военно-­морскую базу Йокосука для «косметических действий» якобы из какой-то японской газетки, является тоже полуправдой. Эти дан­ные для адмирала Амелько добыла разведка флота — указанное ведомство просто не принято было афишировать. Кроме того, штаб ТОФ в то время не мог привязать столь необычные дей­ствия американской субмарины к каким-либо характерным со­бытиям в зоне ответственности нашего Тихоокеанского флота. И даже когда развернулись поисковые действия по не вышедшей на связь К-129 в марте 1968 года, ни у кого из командования фло­том не возникло мысли о близком совпадении этих двух фактов.

Душераздирающая демонстрация в фильме «выпадения» из корпуса К-129 ракеты «с водородной головкой» с угрозой гигант­ского взрыва — не более чем показ муляжа ракеты «под светом прожекторов и глазами телекамер». В любом случае ракета на­ходилась в шахте с закрытой массивной крышкой и вывалиться просто так не могла; К-129 лежала на грунте океана в «нормаль­ном положении» и при подъёме в клещах не переворачивалась. Эти кадры придуманы киношниками от ЦРУ, что очевидно даже неопытному глазу.

Погибшая К-129 не несла на борту номер 574, поскольку перед выходом в поход номер всегда закрашивался. Не исключено, что этот психологический эффект придуман самим Е. Киселёвым, главным комментатором фильма и извратителем правды.

В фильме показаны кадры «благородного перезахоронения» шести погибших подводников под двумя флагами (США и СССР) и под Гимн Советского Союза. Съёмка же зафиксировала цере­монию перезахоронения лишь двух (возможно, только для пока­за самой процедуры). Однако уже в 1974 году мы (разведка ТОФ) знали: из носовой части К-129 были извлечены не шесть, а 58 по­гибших подводников. Вопрос: куда американцы дели остальных?

В фильме проводится мысль, подобострастно поддерживаемая «продюсером Киселёвым», что «русские», то есть мы, с идиот­ской наивностью гадали, что же там, в середине океана, затеяли эти американцы. Между тем ещё до главной фазы операции ЦРУ «Дженифер» разведка Тихоокеанского флота догадывалось о за­мысле этой тайной операции и предпринимала отчаянные уси­лия по организации помеховых действий.

Подготовка к внеочередному походу

24 февраля 1968 года из пункта базирования на Камчатке вышла на внеплановое боевое патрулирование в восточной ча­сти Тихого океана дизельная ракетная подводная лодка К-129. Подводный крейсер имел на борту три баллистические раке­ты Р-13 с подводным стартом и ядерными головными частями большой мощности, кроме того — две торпеды с ядерными за­рядами. Командир подводного крейсера капитан 1 ранга Вла­димир Иванович Кобзарь — один из опытнейших подводников того времени.

К-129 прибыла на базу из планового похода за полтора месяца до этой даты. Материальная её часть требовала восстановитель­ного ремонта, а экипаж был измучен изнурительным плавани­ем. Однако очередная подводная лодка оказалась не готовой, и по устоявшемуся порядку командование Тихоокеанского флота начало «выпихивать» в поход злополучную К-129. По принципу — «за того товарища». Начавшему экстренную подготовку к ново­му походу командиру К-129 удалось отозвать только часть из уже успевших уйти в отпуска «на материк» офицеров. Недостающих доукомплектовали с других подводных лодок. Кроме того, на борт приняли группу матросов-учеников из подплава.

Обращает на себя внимание тот факт, что на КП эскадры не оказалось списка экипажа К-129 (подписанного лично команди­ром и заверенного печатью корабля), о чём спохватились только двенадцать суток спустя, когда К-129 не вышла на связь. С воен­ной точки зрения это не просто разгильдяйство, а преступление. Подчёркиваю: подводная лодка ушла не на прогулку, не в поли­гон подготовки, а в боевой поход!

Поиск результатов не дал

8 марта в поворотной точке маршрута подводная лодка не дала обусловленный боевым распоряжением короткий сигнал о проходе контрольного рубежа. Первым обратил на это внимание оперативный дежурный Военно-Морского Флота на ЦКП ВМФ, который объявил тревогу.

Спустя некоторое время силами Камчатской флотилии, а в по­следующем и всего Тихоокеанского флота, с переброской авиа­ции даже с Северного флота был организован поиск с центром в расчётной точке маршрута К-129. Однако он результатов не дал. Шум и гам в эфире привлекли внимание американцев, которые «любезно» обратили внимание «русских» на масляное пятно в океане. Анализ собранной с поверхности плёнки показал, что пятно соляровое, присущее подводным лодкам ВМФ СССР.

Сообщение американцев о том, что катастрофу погру­жающейся в океанские пучины К-129 по треску и шуму разлома корпуса якобы обнаружили и запеленговали донные береговые акустические станции (БГАС) системы «Сосус» США, не заслу­живает доверия, поскольку ближайшая БГАС находилась на рас­стоянии свыше 300 морских миль.

Ясно, что лодка погибла по не установленным тогда причинам. Со временем поисковые действия были свёрнуты, и этот груст­ный факт был вытеснен другими событиями на Тихоокеанском и других флотах. А в штабах и на соединениях об этом предпо­читали, стараниями особых отделов, помалкивать.

Таран «Суордфиш»

По версии разведки флота, с выходом К-129 в обусловленный графиком боевых служб срок за ней было установлено скрытое слежение дежурившей в Авачинском заливе американской атом­ной подводной лодкой «Суордфиш», которая, по нашим данным, в указанный период в базах 7-го и 3-го флотов США не отмечалась.

Известно, однако, что 11-12 марта, предположительно через трое-четверо суток после времени невыхода К-129 на связь, «Су­ордфиш» прибыла ночью в военно-морскую базу Японии Йокосу­ка со смятым ограждением боевой рубки. Лодке в течение ночи был выполнен «косметический» ремонт (наложение заплат, под­краска), а с рассветом она покинула ВМБ Йокосука. Много позд­нее удалось установить, что с её экипажа была взята подписка о неразглашении какой-то тайны. Во всяком случае, «Суордфиш» не отмечалась в море впоследствии около полутора лет.

Последующие утверждения представителей командования Военно-морских сил США, что якобы «Суордфиш» получила по­вреждения от столкновения с айсбергом, не заслуживают внима­ния: в марте в центральной части океана айсберги отсутствуют, да и вообще в этот район океана они не заплывают даже в кон­це зимы и по весне. Разведке флота уже тогда на основе много­численных признаков было известно, что американцы пытались установить сопроводительное слежение за всеми выходящими на патрулирование в океан советскими подводными лодками. Предполагаем, что «Суордфиш» вела скрытое слежение за К-129, удерживаясь в её кормовых «теневых» секторах150°-180°-150° на малошумных скоростях малых ходов, но с присущей командирам американских субмарин наглостью периодически сближаясь на критические дистанции и с подныриванием.

По нашей версии, К-129 была непреднамеренно протаранена при её повороте следящей за ней в кормовом «теневом» секторе на критически малых дистанциях и прозевавшей поворот аме­риканской подводной лодкой. Наша подводная лодка, вероят­но, следовала на перископной глубине в режиме работы дизеля под водой (РДП) в условиях повышенной шумности. Как нам представляется, американская ПЛА обычно следовала за нашей субмариной на дальности скрытого слежения и резко сближа­лась именно при постановке К-129 под РДП, не рискуя быть об­наруженной. Это было обусловлено тем, что в режиме РДП не только повышалась шумность движения нашей лодки, но и за­труднялось обнаружение чужой из-за собственных шумов. При этом американская ПЛА опасно маневрировала. При столкнове­нии она ударила своей боевой рубкой (лобовой частью) в корпус К-129 в районе 3-го отсека (центрального поста), о чём свиде­тельствует рубленая вертикальная трещина в её корпусе.

Принимая огромные массы воды, К-129 провалилась в океан­ские пучины, ибо не могла справиться с быстрой потерей пла­вучести. Столкновение произошло предположительно вечером 7 марта в поворотной точке маршрута Ш=40°00′ сев. Д=180°00′ зап. К-129 легла на дно океана в точке Ш = 40°06′ сев. Д=179°57′ зап. на глубине свыше 5 200 метров. Удаление от Камчатки — око­ло 1 230 миль. В последующем эта точка фигурировала в офици­альных документах как точка «К».

Когда тайное стало явным, представители ВМС США на бри­фингах упорно отрицали факт столкновения и удара своей под­водной лодки в корпус К-129. Бесспорен факт, что американцы знали место гибели нашей подводной лодки с точностью от 1 до 3 миль, что могла установить только их подводная лодка, по­скольку каких-либо кораблей или судов в районе гибели К-129 не было.

Операция «Дженифер»

В последующем, в период между 1968-1973 годами, амери­канцы обследовали место, положение и состояние корпуса К-129 глубоководным управляемым батискафом «Триест-2», что по­зволило авторитетам ЦРУ сделать вывод о возможности подъёма подводной лодки, который лёг в основу замысла скрытной опе­рации, получившей кодовое название «Дженифер».

Главная её цель — проникнуть в святая святых ВМФ СССР, в шифрованную радиосвязь. На морском жаргоне это означает расколоть шифры радиообмена, считавшиеся абсолютно стой­кими.

Подняв К-129, они хотели извлечь шифрдокументы, боевые па­кеты и аппаратуру радиосвязи. И с помощью шифров прочитать весь радиообмен ВМФ СССР за несколько лет, что позволило бы вскрыть систему развёртывания и управления Военно-морскими силами Советского Союза. Это помогло бы найти и ключевые основы разработки новых шифров с помощью логических ЭВМ, и вскрыть систему разработки шифров середины 1970-х годов в целом.

Операция «Дженифер» носила глубоко секретный характер. В полном объёме об операции были осведомлены лишь три высокопоставленных лица: президент США Ричард Никсон, ди­ректор ЦРУ Уильям Колби и миллиардер Говард Хьюз, финан­сировавший операцию. Подготовка и проведение операции за­няли почти семь лет. Затраты составили около 350 миллионов долларов.

Для подъёма корпуса К-129 технические исполнители спро­ектировали два судна — «Эксплорер» и доккамеру НСС-1 с раз­двигающимся днищем, на котором располагались гигантские клещи-захваты по форме корпуса К-129. Оба судна изготовля­лись по частям на разных судоверфях Западного и Восточного побережий США. Характерно, что даже при окончательной сбор­ке инженеры не могли понять назначения столь странных судов. Для них по специальному найму с подпиской о полном молчании (в Америке, как известно, и молчание оплачивается) были ском­плектованы команды.

Судно «Гломар Эксплорер» представляло собой плавучую плат­форму водоизмещением свыше 36 000 тонн. Особая система по­зволяла ему отыскивать нужную точку в океане и удерживаться над ней с точностью до 10 см. Скрытая судоподъёмная операция проводилась предположительно в три этапа.

Первый этап (первая половина 1973 года) включал базовую подготовку специальных судов и направление в район точки «К» судна «Гломар Челленджер» фирмы «Гломар», имеющей между­народный статус (по-видимому, для имитации океанологиче­ских работ). Мы предполагали, что судно «Гломар Челленджер» (фирма имела девять таких судов), специализировавшееся на бу­рениях морского дна в пределах прибрежных шельфов, исполь­зовалась «втёмную», с целью «приучить» службы наблюдения нашего флота, и никакого отношения к скрытной операции ЦРУ не имело (обычная подстава). Второй этап (вторая половина 1973 года) состоял из подмены «Челленджера» «Эксплорером» и подготовительных мер к скрытому судоподъёму. И, наконец, на третьем этапе (1974 год) — подъём К-129 в кратчайшие сроки (и обязательно при отсутствии следящих сил нашего флота).

Нефтяной маскарад

В середине 1973 года я (тогда первый заместитель начальника разведки Тихоокеанского флота, непосредственно курировав­ший направление «подводной разведки»), анализируя обстанов­ку на обширном пространстве Тихого океана, обратил внимание на необычное появление «Челленджера» и продолжительное его топтание в северной части океана. По моей просьбе командный пункт флота затребовал из архива материалы поисковой опера­ции по К-129 1968 года. Я раскрыл карту и… сразу понял: район действий «Челленджера» и сменившего его «Эксплорера» и центр района нашего поиска К-129 совпали.

Мы (начальник разведки В. Домысловский, ваш покорный слу­га и группа аналитиков) вторглись в кабинет командующего Ти­хоокеанским флотом адмирала Н. Смирнова. Оценив важность информации, командующий (сам бывший подводник) приказал «в кратчайший срок подготовить и в условиях полного радио­молчания направить в район точки «К» быстроходный разведы­вательный корабль».

Американцы делали вид, что не замечают наш разве­дывательный корабль «Пеленг», и деятельно демонстрировали навинчивание и прогонку вниз труб и последующий их подъём, за сутки прогоняя столбы труб до 1,5 км. Наш корабль ежесуточ­но доносил: «Действия американцев непонятны, но все призна­ки указывают на поиск нефти». Поэтому истинный смысл дей­ствий «Эксплорера» мы тогда не вскрыли. Спустя полторы недели «Эксплорер» дал ход и направился курсом в Гонолулу. 25 декабря 1973 года судно вошло в порт, а наш корабль занял линию под­вижного дозора вне территориальных вод США. Мы знали, что всю рождественскую неделю американцы будут просаживать доллары в кабаках и притонах. Между тем на нашем корабле за­канчивались запасы топлива. Дозаправлять корабль в море в те времена мы не могли. Пришлось отозвать его во Владивосток, а это три недели перехода в непрерывных штормах.

Главштаб устранился

Следует отметить, что «Пеленг» был внепланово вырван из общего плана-графика походов разведывательных кораблей на год, и Главный штаб ВМФ (в Москве) отнёсся к нашей затее резко отрицательно. Начальник же разведки ТОФ В. Домысловский (вскоре ставший контр-адмиралом), уловив настрой вы­шестоящего начальства, быстро понял, сколько хлопот доста­вит ему (и нам) эта инициатива, и в последующем участвовать в ней отказался, переложив всю возню на меня: «Ты затеял, ты и расхлёбывай».

Командующий Тихоокеанским флотом адмирал (впоследствии адмирал флота) Н. Смирнов также уловил скепсис московских структур и предоставил нам самим «разгрызать орешек» обще­принятым «хозспособом», не желая без приказаний ГК ВМФ свя­зывать себе руки. Во всяком случае, выделить боевой корабль флота (а в условиях океана обязательно с танкером) он наотрез отказался.

Между тем в середине января 1974 года «Эксплорер» вновь был запеленгован в точке «К». Пришлось «улавливать ситуа­цию». В феврале 1974 года мной был «уловлен» корабельно­измерительный комплекс (КИК) «Чажма», возвращавшийся из южной части океана (после обеспечения запуска космонав­тов) к месту постоянного базирования на Камчатку. Командиру «Чажмы» (капитану 1 ранга Краснову) была за подписью начальник штаба ТОФ поставлена задача: «Следовать в точку «К», обнаружить и вести слежение за судном США «Эксплорер” с задачей выявления характера его действий». При этом я сам просил по средствам ЗАС-связи командира КИК «обратить осо­бое внимание на признаки работ с погибшей подводной лодки К-129 В. Кобзаря». Командир «Чажмы» (а это был опытнейший моряк, лично знавший Владимира Кобзаря) тем не менее до­носил, что по всем признакам американцы «осуществляют про­гонку труб на нефть»… Корабль вёл слежение в течение десяти суток и по остатку топлива также был направлен в базу.

Для слежения за «Эксплорером» мы добились у командования ТОФ решения направить в район точки «К» океанский спаса­тельный буксир Камчатской флотилии МБ-136 с группой наблю­дения. После десяти суток, не выявив ничего нового, он также вернулся в базу.

На этом наши возможности были исчерпаны. Безусловно, всё это докладывалось в Главный штаб ВМФ, который продол­жал относиться ко всему этому скептически, не вмешиваясь в «блажь» тихоокеанцев, но и не ставя каких-либо задач. Коман­дование флотом, в свою очередь, решило предоставить разведке флота сомнительную возможность решения проблемы своими силами.

В течение марта-июня 1974 года нам удалось выбить у коман­дования три парных вылета самолётов дальней разведавиации Ту-95РЦ, которые могли достигнуть района по радиусу только на «укол». При сплошной облачности самолёты лишь подтвердили присутствие в точке крупной радиолокационной засветки и… вернулись в базу.

Одновременно приходилось обращаться к начальнику Дальне­восточного морского пароходства А. Бянкину с просьбой «довер­нуть в район точки «К» проходящие мимо суда-контейнеровозы ДВМП». Однако контейнеровозы, действовавшие на линии Лос- Анджелес-Иокогама, работали за валюту (каждая лишняя миля — в копеечку). Капитаны судов приказания начальника пароход­ства с зубовным скрежетом, но выполняли: «Прошёл точку, обна­ружил, да, стоит какая-то сволочь и что-то там делает, а уж вести слежение — извините», — и далее по маршруту.

Естественно, все эти силы и средства могли только фик­сировать объект, интересующий разведку, и ни в коей мере не могли противодействовать американцам.

В июле 1974 года я не выдержал и, оставаясь за началь­ника разведуправления, пробился на доклад к командующему ТОФ:

• Товарищ командующий! По всем накопленным признакам судно «Гломар Эксплорер» завершает подготовительный цикл работ к подъёму нашей К-129. Дайте боевой корабль!
• Лишних кораблей у меня нет, — отрезал комфлота. Получив категорический отказ, я пошёл ва-банк и за своей подписью на­строчил шифровку в Москву:

«Начальнику разведки ВМФ. Анализ деятельности специаль­ного судна США «Гломар Эксплорер» в районе точки «К» даёт основание полагать, что США завершают подготовку и в бли­жайшие сроки могут предпринять подъём со дна Тихого океана советской ПЛ К-129, погибшей в 1968 году. Характерный при­знак — переход судна «Эксплорер» на скрытные виды радиообме­на. В северной части Тихого океана кораблей флота нет, выде­лить корабли с развёртыванием из баз ТОФ в настоящее время не представляется возможным. В настоящий период КРТР «При­морье» в районе атолла Кваджалейн выполняет задачи телемет­рической разведки пусков МБР США с мыса Канаверал. Учиты­вая, что в программе пусков МБР США делают значительный перерыв, прошу Вашего разрешения переразвернуть корабль в район точки «К» с задачей слежения за действиями сил США в целях принятия немедленных решений. К началу выполнения второго этапа пусков МБР КРТР «Приморье» будет возвращён в район атолла Кваджалейн.

Врио начальника разведки ТОФ Штыров».

Через два дня пришла ответная шифртелеграмма от на­чальника разведки ВМФ вице-адмирала И. Хурса: «Врио начальника разведки ТОФ. Обращаю ваше внимание на более качественное выполнение плановых задач. И. Хурс».

На бюрократическом языке штабов ответ означал: «Не лезь­те со своими глупостями, лучше выполняйте те задачи, которые вам поставлены директивой на текущий год».

Сенсация

Предметный урок был усвоен. Повторная инициатива исклю­чалась. И судно «Эксплорер» примерно в течение месяца остава­лось вне слежения. И вдруг… сенсационный взрыв в иностранной прессе: «Соединёнными Штатами поднята со дна Тихого океана затонувшая советская подводная лодка». Советская же печать хранила гробовое молчание.

Работали в этом направлении, однако, не мы одни. Как стало известно впоследствии, некое пожелавшее остаться неизвест­ным лицо подбросило в Вашингтоне под дверь посольства СССР записку примерно следующего содержания: «В ближайшее время спецслужбы США предпримут действия по скрытному подъёму советской ПЛ, затонувшей в Тихом океане. Доброжелатель».

Содержание записки посол СССР в США А. Добрынин шифром передал в МИД СССР, откуда копия телеграммы поступила Глав­нокомандующему ВМФ С. Горшкову, а копия копии легла в сейф командующего ТОФ Н. Смирнова. Но хитрый комфлота предпо­чёл не информировать собственную разведку. Чем руководство­вался он при этом, остаётся на его совести.

Специалисты ЦРУ подняли не всю подводную лодку: то ли из- за трещины в одной из клешней, то ли из-за недостаточной «цен­тровки груза» при подъёме корпус К-129 разломился по линии трещины в центральном посту. Кормовая часть, включая 4-8-й отсеки, вывернулась из клешней и опустилась на дно океана. Та­ким образом, в обжиме клешней остались 1-й, 2-й и часть 3-го отсека К-129. Однако, учитывая, что интересующие спецслужбы США вещи — шифрдокументы, аппаратура ЗАС-связи, боевые па­кеты и пр. — находятся, как на всех подводных лодках, в коман­дирском (втором) отсеке, руководители операции, по-видимому, сочли главную часть работы выполненной. «Эксплорер» с докка- мерой под днищем ушёл в район Гавайских островов (о. Мауи).

Там из носовой части ПЛ были извлечены около шестидесяти тел погибших подводников, за семь лет совершенно не тронутых тленом (так писали американские газеты 1974 года): на таких глубинах кислород отсутствует. Некоторые из них настолько хо­рошо сохранились, что «можно было различить возраст, степень физического развития и даже национальность подводников». Количество подводников даёт основание полагать, что на К-129 в момент катастрофы проводилось какое-то мероприятие (воз­можно, киносеанс) и лодка управлялась одной боевой сменой по «готовности 2 подводная». Извлечённые тела некоторых подво­дников (числом шесть) были похоронены в море по принятому в советском ВМФ ритуалу, накрытые нашим военно-морским фла­гом, под звуки Гимна Советского Союза. Этот процесс был заснят на цветную киноплёнку, которая была запрятана в сейфы ЦРУ.

В последующем, когда тайное стало явным и между МИД СССР и Госдепартаментом США начали выясняться «отношения», эти предусмотрительные действия ЦРУ сыграли свою роль.

МИД СССР направил первую ноту США: ваши-де службы тай­но, в нарушение норм международного морского права (то есть по-воровски) подняли наш корабль.

Ответная нота Госдепартамента США гласила: а вы не объяв­ляли о гибели своей ПЛ. Следовательно, по нормам международ­ного права — это ничейное, бросовое имущество.

Тогда МИД СССР направил вторую ноту: вы-де надругались над вечным покоем наших погибших подводников, нарушили их братскую могилу. Госдепартамент США ответил: ничего по­добного. Ваши моряки перезахоронены в море по всем прави­лам, принятым в ВМФ СССР — соблаговолите получить копию киносъёмки.

Наши дипломаты замолчали, ибо крыть было больше нечем…

Освободившись от погибших подводников, «Эксплорер» убыл на Западное побережье США (в район Сан-Франциско, в бухту Редвуд-Сити, а не в Лос-Анджелес, как утверждал в фильме г-н Киселёв), где из носовой части К-129 было извлечено оборудова­ние (в том числе две торпеды с ядерными головными частями).

Но главного — шифров — американцы не нашли. Причина ока­залась весьма неожиданной. Командир К-129 капитан 1 ранга В. Кобзарь был высокого роста и всегда мучился в тесной и ко­роткой каюте. В период ремонта подводной лодки он, в отсту­пление от проекта, упросил главного строителя, и тот перенёс шифр-рубку в четвёртый (ракетный) отсек. Мы нашли этого строителя (к тому времени вышедшего на пенсию), и он клят­венно подтвердил, что перенёс шифр-рубку в ракетный отсек. Это подтверждается и тем, что впоследствии американцы соби­рались поднимать и кормовую часть ПЛ.

Когда же разразился международный скандал вокруг опера­ции «Дженифер», Главнокомандующий ВМФ СССР С. Горшков был вызван в ЦК КПСС, где получил хорошую головомойку. Воз­вратившись в Главный штаб ВМФ донельзя разъярённым, он вы­звал на связь командующего ТОФ. В это время я был в кабинете командующего флотом. Я стоял у двери с папкой, в телефонную трубку был хорошо слышен соп и астматическое дыхание Глав­кома. Обычно весьма сдержанный, как все обладающие огром­ной властью люди, на этот раз Главком С. Горшков не стеснялся в выражениях:

— Ну что, товарищ Маслов? Прос…ли подводную лодку?

— Никак нет, товарищ Главнокомандующий. Я только что при­нял флот и ко всему этому никакого отношения не имею.

— Это что же? По вашему, я прос…л подводную лодку?..

И так далее… Заслышав оное, я выскользнул из кабинета (от греха подальше). Однако на лестнице меня догнал адъютант:

— Вернитесь, комфлотом требует…

Командующий ТОФ адмирал В. Маслов долго рассматривал меня и, повторяя все интонации Главкома, произнёс:

— Ну что, разведка? Прос…ли подводную лодку?

— Никак нет, товарищ командующий. Мы не прос…ли подво­дную лодку. Мы принимали все зависящие меры по своей ча­сти. И не наша вина, что ни командование, ни вышестоящие штабы не приняли мер по противодействию американцам. К тому же это дело уже не по нашей части, а операторов и ко­мандования.

— А чем вы можете это подтвердить?

— Да у нас материалов целая папка!

— А ну мигом сюда свою папку!

И я поднялся на седьмой этаж в разведывательное управление за папкой. А там мой начальник В. Домысловский выстроил стенкой моих «мозговиков-гениев поневоле» и вызверился, за­видев меня:

— Ты… Заварил тут кашу! Сам заварил, сам и расхлёбывай!

В свою очередь вызверился и я:

— Прошу на меня не орать! Я заварил, я и буду расхлёбывать!

Но пока шли все эти бурные словопрения, из разведки ВМФ получено срочное приказание: «Немедленно! Представить всю фактуру событий: кому, какие приказания давались, кто и о чём доносил? Всё отразить в виде журнала боевых действий с при­ложением карты обстановки. Всё это передать по фототелеграфу в Москву».

Началось судорожное вычерчивание карты обстановки с изложением всех событий. На карту навалились офицеры- информационщики и чертёжники. Все в чёрной туши. А из Глав­ного штаба телефонные вопли: «Что вы там резину тянете? Глав­ком не будет ждать!».

В это время меня тронул за плечо начальник спецсвязи развед­ки подполковник Ф. Уклеин:

— Товарищ капитан 1 ранга. А помните ваш доклад начальнику разведки ВМФ? И унизительный ответ?

И тут, донельзя издёрганный и взмыленный, рассвирепевший от накалённой обстановки, я допустил непростительный для опытного штабника шаг:

— А ну давай сюда обе шифровки!

И эти две шифровки (в доподлинном их содержании) легли в тексте на карту, да ещё вошедшие в раж чертёжники обвели их в рамку чёрной тушью. Карту, ещё не успевшую просохнуть, раз­резали на полосы, и эти полосы начал поглощать фототелеграф.

А на той стороне подгоняемые начальниками разведчики вы­хватывали ещё сырые полосы и, не читая, ворвались в кабинет топающего ножками С. Горшкова, разложили на столе и благо­разумно отступили: «Вот, товарищ Главнокомандующий. Это всё тихоокеанцы… А мы тут ни при чём…».

Как потом стало известно, Главком С. Горшков надел очки и… и на последующие трое суток между разведкой ВМФ и разведкой ТОФ прекратились все виды связи. Как после ядерной войны. Но прекратились они и по линии командных пунктов.

Спустя трое суток по каким-то неотложным делам я оказался в кабинете начальника штаба флота, где вдоль стен сидело не­сколько адмиралов. Начальник штаба ТОФ вице-адмирал В. Си­доров разговаривал с Москвой по красному телефону.

А закончив разговор, с известной долей иронии разглядывал меня и наконец произнёс:

— Ну что, герой… Доказал свою правоту?

— Доказал, товарищ адмирал.

— Москва тебе этого не простит.

— А я это уже понял, товарищ адмирал…

Спустя неделю в штаб ТОФ прибыл какой-то генерал-лейтенант из Генерального штаба. Наверное, очень умный: на груди два «поплавка». Но почему генерал, а не моряк — этого я так и не по­нял.

По приказанию начальника штаба флота я вручил генерал- лейтенанту пресловутую «красную папку» с материалами по операции «Дженифер». Генерал-лейтенант потребовал отдель­ный кабинет и уединился в нём. А спустя четыре часа прибыл к начальнику штаба и вызвал меня:

— Возвращаю папку. Я всё внимательно изучил. Я в это не верю.

— Но это факты! — возразил я. — Это же факты.

— Всё равно не верю. Ибо это технически невозможно.

А начальник штаба молчал и смотрел на меня. Я, в свою оче­редь, с сожалением посмотрел на генерал-лейтенанта, взял пап­ку и молча вышел. Вскоре после этой бурной истории Главноко­мандующий ВМФ дал жёсткое приказание: направить в точку «К» боевые корабли и ни в коем случае не допустить поднятия американцами оставшейся на дне части К-129. Вплоть до бом­бёжки района. И это выполнялось в течение полугода.

Но, несмотря на громкие и открыто провокационные заявле­ния, что «они поднимут, несмотря ни на что, и кормовую часть», «Эксплорер» в точке «К» более не появлялся.

ЦРУ хотело возобновить операцию «Дженифер» по подъёму оставшейся части подлодки, но конгресс США специальным ре­шением запретил ЦРУ заниматься столь сомнительной опера­цией.

Журнал «Чудеса и приключения»,

август 2005 год, с. 32-36

Из переписки по вопросу об операции ЦРУ США «Дженифер»:

А.Т. Штыров — в редакцию «Морской газеты»

… 2. Утверждение авторов некоторых Ваших публикаций, что если бы американская АПЛ «Суордфиш» была повреждена при столкновении, то непременно пошла бы в Пёрл-Харбор, а не в Йокосуку, неубедительны.

Во-первых, Йокосука всё-таки ближе (дилетанты не смотрели на карту; нами в своё время были даны конкретные координаты точки «К» Ш-40°06 сев. Д-179°57 зап., что почти соответствует точке поворота ПЛ K-I29 на новый курс маршрута).

Во-вторых, Йокосука — не просто база ВМС Японии, а передовая операционная база 7-го оперативного флота США, многократно используемая для заходов, временного базирования, доковых и аварийных ремонтов и авианосцев, и атомных лодок 7-го флота США. Свидетельств этому сколько угодно.

Другое дело, когда американское командование врало япон­ской общественности, что у заходящих кораблей США ядерного оружия на борту нет. Например, флагманский авианосец 7-го флота в те годы нёс, заходил в базу и не выгружал 108 ядерных боеприпасов на борту.

Наконец, ПЛА «Суордфиш» на тот момент находилась в опера­тивном подчинении командующего 7-м флотом, а Пёрл-Харбор — база 3-го флота США. И, по причине извилистости фарватера, крайне неудобна для манёвров атомных подводных лодок.

Нами (разведкой Тихоокеанского флота) не помнятся случаи, когда атомные ПЛ США заходили бы в Пёрл-Харбор или Гонолу­лу. Иное дело — ВМБ Сан-Диего, передовая ВМБ Апра (Гуам) и операционная ВМБ Йокосука.

— В завершение: «рубленая» вертикальная вмятина в корпусе ПЛ К-129 свидетельствует о таранном ударе (вмятина внутрь). Иное дело — кем протаранена?

Другие подсунутые американцами версии: якобы зафикси­рованные разведывательными искусственными спутниками земли (РИСЗ) и гидрофонами их систем обнаружения «Цезарь» вспышки на поверхности океана и взрывы, считаю «липовыми» и направленными на дезинформацию общественности и СМИ. Американские РИСЗ того времени не могли зафиксировать ме­сто вспышки с точностью менее 30 миль; гидрофонные базы си­стемы ДГАО «Цезарь» — не могли дать «пятно» шумового события с точностью менее радиуса 30 миль.

Откуда же американцы узнали место катастрофы ПЛ K-129 с точностью до 1 мили и менее?

С уважением,
А. Штыров, контр-адмирал в отставке,
май 2008 года.

Штыров А.Т. -Ю.В. Спиридонову:

…С большим удивлением получил от Вас объёмный пакет, в котором Вы «вывалили» на меня весь свой материал, что нако­плен вокруг операции «Дженифер». Разбирайся-де дед.

Признаться, весьма тронут. И теперь ковыряюсь в нём, как «муха во щах». Я понимаю, что материал достаточно объёмен и его надо изучать многажды. Чем и занимаюсь. Тем более что там достаточно многое и ранее неизвестное мне.

Напомню: первым, кто зацепился за район точки «К» и возню там разных судов типа «Гломар Челленджер» и «Гломар Экспло­рер», был Ваш покорный слуга. Причём, в отличие от прочих пер­сон, вся эта история меня заинтересовала в двояком виде: как разведчика, но и как подводника.

А когда по истечении 25 лет (таковы каноны разведки) я по­лучил возможность говорить об этом деле, сразу поднялся дикий ажиотаж: нашлось много лиц, которые о себе заявили, что они- де знают больше всех. К таким относились: писатель-маринист Н. Черкашин — «специалист» по трагедиям; В. Алексин — бывший главный штурман ВМФ; и даже некто Г. Мелков — какой-то док­тор каких-то наук. И другие, несть им числа.

Когда я предложил собраться всем вместе и разобраться в су­ществе вопроса, ничего не получилось. Оно и понятно: многие трущиеся вокруг этой темы достоверной информацией не обла­дают. Так, вокруг да около. Ну и хрен с ними!

Тем более что, занимаясь по долгу службы вопросом К-129, я получил в своё время достаточно неприятностей и нажил влия­тельных недругов (И. Хурс, И. Ханжа и другие).

Материалы с историей операции «Дженифер» накапливались лично у меня в виде так называемой «красной папки». Мне не ясно: знакомились ли Вы с этой папкой, и ежели нет, то это весь­ма досадно.

Но вот… изучая ваш материал и сопоставляя со своим из «крас­ной папки», я нашёл изрядное число несостыковок, которые тре­буют разрешения. К таким относятся:

— Американцы заявляли, что они «извлекли» шесть подводни­ков, из которых идентифицировали и организовали захоронение троих. Извините, но это беспардонная чушь: на подводной лодке 1 -м и 2-м отсеках при любой готовности или аварийной ситуа­ции их никак не могло быть столько, а всегда больше.

B то же время я помню: когда вездесущая пресса залезла в лод­ку, людей (трупов) оказалось много больше, они хорошо сохра­нились внешне и даже физически, можно было различить сте­пень их физического развития и национальность (антропологи­ческий тип). Один из погибших (в первом отсеке) лежал на кой­ке, прижав локтём журнал проверок ядерного оружия (торпед), а они были рядом в носовых торпедных аппаратах.

— По заявлению господина посла США, что ПЛА «Суордфиш» не причём и она была в другом месте. Тогда, господа, укажите точно, где лодка находилась? Предъявите выписку из вахтенного журнала на приведённое время. Но янки этого, конечно, делать не стали («жена цезаря выше подозрений», так же как в истории с «Курском»).

Если «Суордфиш» непричастна к тарану, то какая ПЛА была у берегов Камчатки и какая в заливе Петра Великого и что они там делали? К тому же не след забывать, что в то время ПЛА «Суорд­фиш» входила в состав 7-го флота США.

— В период слежения за специальным судном «Эксплорер» на первом этапе фигурировали стеллажи из разноцветных труб, которые экипаж деятельно навинчивал и осуществлял прогонку вниз (за день до 1,5 км). В ваших материалах эти трубы уже на­чисто отсутствуют. Почему так?

Ваше утверждение, что американцы использовали какую-то жидкость типа масла, но легче воды, для меня ново. И я этого не совсем понимаю. Какова инженерика? Могло ли масло загонять­ся в свинтки труб да так, чтобы соблюдалась вся герметика?

— Ваше (ветеранское) обращение к послу США Джеймсу Ф. Коллинзу наивно. Ибо ни один уважающий себя дипломат ни­когда не станет совать свой нос в тайны спецслужб.

Однако в этой грустной истории есть и «весёлые» моменты. Одновременно с развёртыванием поисковой операции восточ­нее Камчатки начальство нашего Тихоокеанского флота устро­ило липовую «демонстрационную» операцию в заливе Петра Великого, когда разом высыпали корабли и подлодки и начали орать в эфир, притом на открытом тексте: «Красный Октябрь! Отзовись!».

Дело дошло до того, что ведшая там свою разведку ПЛА США «Барб», отскочив в сторону, удивлённо шевелила ушами, пыта­ясь понять: что Советы там затеяли?

А хотели запутать противника, делая вид что у нас что-то слу­чилось в Японском море, а не в точке «К». Значит, показывали янки, что там якобы нет нашей затонувшей лодки.

Зато когда выяснилось, что америкосы её нацелились поднять, ничего не делали для противодействия подъёму, по наивности своей считая это технически невозможным, а больше всего из-за боязни расстроить начальство.

Но есть вопросы и далёкие от веселья.

После ухода ПЛ К-129 в океан, когда она не дала контрольного сигнала и стало ясно, что с ней что-то случилось, на КП 15-й эска­дры подводных лодок (Тарья) вдруг не оказалось списка ушед­ших на лодке в свой последний поход.

Потом этот список воссоздавался способом опроса местных жителей (то есть в гарнизоне).

Хотя дураку должно быть ясно, что оперативный дежурный 15 ЭСКПЛ ни за что не должен был выпускать подводную лодку без списка, тем более что это не рядовой выход в полигон боевой подготовки.

Но тем не менее лодка ушла. Со всех точек зрения это служеб­ное преступление.

Тем не менее всё было именно так. Кто виноват?

Когда я в ходе расследования разорался: «Сволочи! Где же спи­сок?». Глубокомысленный молчок.

Анатолий Штыров,

29 мая 2008 года

А.Т. Штыров — В.А. Дыгало

Контр-адмиралу
Дыгало Виктору Ананьевичу:

Уважаемый Виктор Ананьевич!

На днях мне любезно была предоставлена для прочтения Ваша книга «Записки контр-адмирала», изданная в 2009 году в Мо­скве.

На мой взгляд, книга написана очень ярко и весьма инте­ресно.

В то же время в её главе «Трагедия К-129» есть неточности и неясности, коих я и хочу коснуться в этом письме. На них обра­щаю Ваше внимание не только как автора книги, но и как быв­шего командира 29-й дивизии 15-й эскадры подводных лодок Тихоокеанского флота, в составе которой и была К-129.

— В книге (стр. 300) Вы утверждаете, что в первой половине 1970-х годов было два последовательно сменявших друг дру­га заместителя начальника Разведки Тихоокеанского флота — А.Т. Сунгариев (1971-1974) и А.Т. Штыров (1974-1976). Сунгариеву, по Вашему мнению, принадлежит первенство в раскры­тии операции американцев «Дженифер» по подъёму нашей за­тонувшей лодки К-129, а Штыров «беззастенчиво фантазирует относительно своей роли проницательного вскрытия смысла» этой операции.

Довожу до Вашего сведения, что А.Т. Сунгариев и А.Т. Шты­ров — это одно и то же лицо.

Я, Штыров Анатолий Тихонович, занимал должность замести­теля начальника Разведки Тихоокеанского флота в 1970-1976 го­дах непрерывно и был, говорят, весьма авторитетным лицом.

По выходу с воинской службы в запас, материалы, касаю­щиеся операции «Дженифер», были переданы мною писателю- маринисту Н.А. Черкашину. В своих писаниях он привёл их, практически, слово в слово, но при этом:

а) изобразил меня под псевдонимом А.Т. Сунгариев;

б) объявил А.Т. Сунгариева умершим.

По видимому, это было сделано в целях «конспирации».

Однако в некоторых изданиях (журнал «Молодая гвардия» №6 за 1999 год, газета «Спецназ» №№ 6 и 7 за 1999 год) были публи­кации и безо всякой конспирологии. Замечу, что они вышли без моего ведома.

Конечно, во всей этой почти детективной истории разобрать­ся, может быть, заняло бы труда и времени, но я всегда думал, что прежде чем излагать свои мысли, автор должен хорошо по­нимать, о чём и о ком он готовится писать.

— В книге Вы утверждаете, что по завершении ноябрьского 1967 года похода лодки К-129 её принял «второй» экипаж. Надо полагать, равноценный «первому». Но дальше из Вашего же по­вествования следует, что это не так. Когда возникла срочная не­обходимость внепланового для К-129 похода, её личный состав был аврально доукомплектован четырнадцатью подводниками с других лодок и пятнадцатью матросами-учениками из учебного отряда. Могли ли в спешке быть отработаны их навыки на бое­вых постах, даны приказом соответствующие допуски? Верится, но с трудом. А ведь это треть штатного состава подводной лодки. Куда же тогда девался заранее подготовленный «второй» эки­паж? Испарился, что ли?

— До сих пор остаётся неясным вопрос, который всячески об­ходится: а был ли на командном пункте 15-й эскадры заверенный в установленном порядке список подводников К-129, ушедших в свой последний поход, как это положено по наставлениям. Вы утверждаете, что был. Тогда почему же после известия о гибели лодки составлялся новый список способом «опроса местных жи­телей» и этот процесс занял почти два месяца? А ведь отсутствие списка — это тяжкая служебная провинность некоторых долж­ностных лиц.

— Утверждение, что информацией о заходе американской атомной подводной лодки «Суордфиш» после столкновения с К-129 в военно-морскую базу Йокосука Разведка Тихоокеанско­го флота обязана разведке 15-й эскадры, является, мягко говоря, преувеличением. А уже совсем смешным кажется написанное, что командующий ТОФ адмирал Н. Амелько вычитал об этом заходе «Суордфиш» в японских газетах. На самом деле, кроме данных радиоразведки 15-й эскадры, у Разведки Тихоокеанского флота были и другие достоверные источники информации, в том числе агентурные. Но дело даже не в этом, а в том, что сначала никто не связал заход «Суордфиш» в японскую базу с гибелью К-129. И только Разведка Тихоокеанского флота (и Ваш покор­ный слуга) много позже связала эти два разнесённых во времени и на огромные расстояния события. А это позволило раскрыть замысел операции ЦРУ США «Дженифер».

— Неверно указание в Вашей книге о согласии А.Т. Штырова с американцами, что место гибели К-129 было определено с помо­щью записей их системы дальнего гидроакустического наблюде­ния (СОСУС). Напротив, во всех моих материалах сказано, что США не могли этого тогда сделать, а их точное знание точки ги­бели нашей лодки было обусловлено знанием истинных причин этой трагедии: таран К-129 ПЛА «Суордфиш».

— Настойчиво даваемая в Вашей книге характеристика быв­шего Главнокомандующего Военно-Морским Флотом СССР С.Г. Горшкова, как высококультурного и выдержанного челове­ка, в целом-то верна. Но извините, если ему в ЦК «намазали гор­чицей задницу» за историю с К-129, тут уж не до вежливости. Я сам, стоя за спиной командующего ТОФ В. Маслова, слышал, как он обкладывал последнего.

И последнее. К Вашему сведению, организовал слежение за спецсудами США сначала «Гломар Челленджер», затем «Гломар Эксплорер» на этой основе выявил истинные координаты точки «К» (Ш= 40° 06′ сев. Д= 179° 57′ зап.) автор данного письма.

Ну, а в целом, Ваша книга хорошо и красочно подготовлена, документально обоснована.

Прочёл я её с интересом и удовольствием.

Анатолий Штыров,

контр-адмирал в отставке

20 июня 2009 года

Послесловие.

Буквально перед отправкой письма мне позвонил, кто бы вы подумали? — сам Виктор Ананьевич Дыгало. Разговор был в са­мых дружественных тонах, он заявил, что, как и все другие на флотах, чрезвычайно ценит мою персону…

Не опровергал, но и не подтверждал своих ошибок. В общем, расстались почти друзьями.