Так называет себя контр-адмирал Анатолий Тихонович Штыров, имеющий восемнадцать лет подводного стажа, из которых восемь лет служил в должности командира лодки. Тихоныч, как зовут его друзья и близкие, очень любит рассказывать истории из своей богатой на события флотской жизни, начиная всегда со слов: «А вот был ещё такой случай». Как правило, о себе при этом предпочитает не говорить.
Я попытаюсь восполнить этот пробел и рассказать несколько историй из почти десятилетнего знакомства с этим удивительным человеком.
Самородок
Летом 1995 года в редакции журнала «Воин» (теперь «Воин России») смеялись и шутили редко. Шла война в Чечне, и журналисты, приезжающие с неё, рассказывали такие истории, что у редакционных барышень волосы вставали дыбом, и даже у ветеранов леденели души. То было время, когда Советской Армии уже не было, а новая Российская на её обломках только создавалась. В экипаже танка могли быть люди из разных частей, не знавшие друг друга. В морской пехоте оказывались торпедисты с противолодочных кораблей и коки с подлодок. Как тут не вспомнить Гражданскую или Великую Отечественную. Воевать учились в боях, и много гибло замечательного народа, особенно офицеров.
И вот в один из таких нерадостных дней я услышал громкий смех. Смеялся редактор отдела очерка Андрюша Антипов. Перед ним лежали смоченные слезами листки рукописи.
— Ты чего?
— Послушай. Тут один адмирал написал, как маршал Москаленко проверял войска на Камчатке.
Послушал. Теперь смеялись вдвоём. Смех услышал тогдашний главный редактор, тоже моряк, капитан 1 ранга Ткачёв. Он был, между прочим, большим знатоком русской филологии. Но и у него скоро запотели очки от смеха.
— Ну, это же Колбасьев, как есть Колбасьев (кто не читал, Колбасьев — один из лучших русских маринистов. — Авт.). Самородок. Готовьте рукопись немедля, а с автором меня познакомьте…
Скоро я увидел автора. Широколицего, скуластого, с проницательными глазами отставного адмирала, полностью соответствующего выбранному им псевдониму: «Неулыба». На самом деле он улыбался, когда умело шутили другие. А когда сам шутил — никогда. Юмор на флоте, кто не знает, штука серьёзная. Корабельный боцман совершенно серьёзно попросит сухопутного товарища перенести кнехт с левого борта на правый… Маршал Москаленко и сопровождающие его генералы столько раз наведывались на разные флоты и флотилии, а сути военно-морского юмора так и не поняли. Побывав лишь раз в тесных отсеках дизельной подлодки, они старались её обходить стороной. А тут человек почти двадцать лет сидел в прочном корпусе и дальше бы служил, если бы не доктора. Впрочем, адмирал Штыров понимает и шутки танкистов. Попробуй-ка, посиди в железной бочке втроём, когда по ней норовит попасть смертельными болванками супостат.
Спасибо, товарищ маршал!
Скоро в нашем журнале появились многие рассказы и повести Анатолия Тихоновича. И он уже удивительно быстро стал в редакции свои человеком. Андрей Антипов ушёл работать в Думу, и теперь со Штыровым работал я.
Надо сказать, что Тихоныч очень много читает: увесистой авоськи книг ему не хватает на неделю. Наверное, от него эта страсть к чтению передалась сыновьям. И как боец просит на войне патронов, так и адмирал сразу спрашивает при встрече: «Книжку принёс?». На следующий вопрос о прочитанном обязательно выскажет примерно следующее. Или «можно эту книгу я дам прочитать товарищу по ветеранской части?».
Или «больше ты мне такого г… не приноси». Накануне Дня Победы он сказал последнее. В книге некто пытался обелить власовцев и их вождя. По гневу адмирала чувствовал, что он был готов торпедировать автора трехторпедным залпом. Получив свежий номер нашего журнала и мои искренние уверения, что я готов при ударе по автору быть торпедистом, он предложил мне навестить Троекуровское кладбище.
— Много там у меня знакомых лежит. Но особенно хочу поклониться одному человеку, — говорит он…
В девять утра встречаемся у Киевского вокзала и едем до улицы Рябиновой. Покупаем охапку красных гвоздик. Останавливаемся у могил адмиралов Пушкина и Жильцова. С первым Тихоныч учился, со вторым вполне мог оказаться в экипаже первой атомной подлодки «К-3». Но дизелист Жильцов стал атомщиком, а Штыров напросился с Балтики обратно на Тихоокеанский флот и долго служил на дизельных лодках.
Подошли к могиле легендарного пограничника Карацюпы. На памятнике он изображён со своим верным псом Ингусом. Карацюпа часто бывал в доме жены Тихоныча Нины Ивановны. Она в детстве не раз видела грозу шпионов и диверсантов.
— А вот тот, благодаря кому я стал адмиралом, — Тихоныч кладёт цветы к могиле маршала Советского Союза Ахромеева. — В юности он был курсантом Высшего военно-морского училища имени Фрунзе и потому флот любил и понимал. Но уйдя в сорок первом на сухопутный фронт, пошёл по стезе армейского офицера.
Штырова маршал запомнил, когда тот делал доклад по линии Разведки флота. Он отметил на совещании его особо: за чёткость и глубину анализа. И когда Тихонычу пытались «зарубить» представление на контр-адмирала (а должность была «вилочной», то есть на ней можно было только при выдающихся заслугах получить очередное звание), маршал сказал своё решающее слово.
Это был редкий случай, когда офицер без академического образования стал адмиралом. На флоте — не в пехоте. Адмиралов тридцатилетних не было. И молодым считался тот, кому подходило к пятидесяти.
Строг, но справедлив
Контр-адмирал Борис Михайлович Царёв, долгие годы командовавший бригадой подводных лодок в Севастополе и получивший прозвище «Царь Борис», узнав, что я знаком со Штыровым, рассказал такую историю.
Служил тогда Царёв на Тихоокеанском флоте, начальником штаба бригады подлодок. И вот, когда несколько кораблей направляли на боевую службу, прибыла начальственная комиссия из штаба флота. Большинство проверяющих потом докладывали старшему адмиралу о замеченных недостатках и жаловались на комбрига и штаб соединения.
И лишь разведчик, хмурый капитан 1 ранга, доложил, что ребята здесь служат толковые, задачу уяснили, есть отдельные шероховатости, но их можно устранить собственными силами. Разведчик, конечно, за несколько дней работы в бригаде много чего изменил. Он добился от офицеров того, чего хотел, а потому выпячивать свою значимость перед начальством не стал. И не потому, что был своим, из подводников. А потому, что считал: стыдно жаловаться начальству на своих подчинённых. Доверили тебе дело, отвечай за него сполна.
— Крепко мы тогда зауважали Штырова, — говорит Царёв, грустно посматривая на почти пустые пирсы соединения подлодок в Южной бухте Севастополя.
— У нас одна лодочка осталась на флоте пригодная к делу, да и та без батарей. Поговори, пожалуйста, со Штыровым. Сын у него большой начальник в алмазной компании. Может, помогут?
Я знал, что Тихоныч не любит чего-либо просить у сыновей. Лишь через годы нашего знакомства из газеты узнал, что старший Вячеслав — президент компании «АЛРОСА». Но тут такой случай, что надо говорить с адмиралом, пусть поспособствует, если сочтёт нужным.
Поспособствовал
Тихоныч слушал меня о беде в черноморском подплаве долго, хмурил брови и выкурил полпачки сигарет.
— Вообще-то они, алмазники, хотели для шефства себе лодку на Тихом океане присмотреть. Якутия всё же ближе к Камчатке, чем к Крыму. Но Борис Михайлович толковый подводник и зря просить не будет. Значит, допекло черноморцев. Попробую поспособствовать.
Но надо знать Тихоныча. Просить за черноморскую подлодку «Варшавянка» он пришёл к вице-президенту компании Александру Сафроновичу Матвееву, человеку суровому, деловому и обязательному. Тот, по твёрдому убеждению адмирала, мог вполне добиться на военной службе генеральских высот. Но так сложилась судьба, и вместо военного училища, старший сержант войск ПВО Матвеев, обладатель всех знаков воинской доблести, уехал учиться на горного инженера, сохранив на всю жизнь благодарность командирам за армейскую закалку.
Матвеев внимательно выслушал адмирала и сказал: «Проблема требует решения. Буду докладывать вождю». Вождем в понимании вице-президента был президент компании Вячеслав Штыров.
Скоро у подлодки «Варшавянка» появились шефы из далёкой Якутии. На этом настаивало и командование Военно-Морского Флота России, считая, что положение черноморцев тогда было много хуже, чем тихоокеанцев.
А.Т. Штыров и В.А. Штыров с делегацией АК «АЛРОСА» в подшефной воинской части Черноморского флота России. Севастополь, 1997 г.
Во многом благодаря помощи алмазников и всех якутян подводные силы Черноморского флота были спасены от гибели. В знак признания этого лодка приказом главкома ВМФ называется теперь «АЛРОСА».
Вопрос командующему
Случилось это в 1998 году, в День Военно-Морского Флота в Севастополе. Жара в тот день даже по крымским меркам была несусветная. Тихоныча мы посадили на скамейку у моря, в тенёк, чтобы он мог спокойно лицезреть парад кораблей и все праздничные действа. Рядом сидели ветераны флота, в том числе и знакомые Штырову.
Адмирал пребывал в благостном настроении. Лодка, шефству над которой он поспособствовал, была в строю. Опять же с ветеранами можно поговорить о былом.
Всем собравшимся диктор рассказывал об участвовавших в празднике кораблях, о шефах из разных городов, им помогающим. Особенно хвалили Москву и Лужкова. Но вот идёт по бухте красавица-подлодка «Варшавянка». Диктор захлебывается от восторга мощью её оружия и мастерством экипажа. А о шефах из Якутии ни слова. Адмирал медленно мрачнеет. С праздника идёт молча.
И тут навстречу ему командующий Черноморским флотом адмирал Виктор Андреевич Кравченко. Настроение у него отменное: и праздник получился, и повышение по службе состоялось — начальником Главного штаба в Москву уезжает.
— Анатолий Тихонович! — приветствует он адмирала. — С праздником вас! Как настроение?
— За поздравление спасибо, товарищ командующий! И вас тоже поздравляю. А настроение у меня неважнецкое, если не сказать хуже. Что же ни одного доброго слова в адрес шефов лодки у диктора не нашлось?
Теперь уже командующий выглядит расстроенным. Ведь он тоже из подводников.
— Анатолий Тихонович, недостаток устраним.
И действительно, с той поры на всех парадах о шефах «Варшавянки» говорят так, что заслушаешься.
— Могли бы и поскромнее толковать, — заметил как-то адмирал Штыров, — вечно у нас с перехлёстом.
На путь истиный
— Товарищ адмирал, вы не откажетесь побеседовать с нерадивыми матросами? Специалисты они хорошие, но дисциплину нарушают, — обратился к Тихонычу заместитель командира по воспитательной работе подводной лодки «Варшавянка».
— Отчего же, поговорю. Заодно и книжку свою подарю. Только вы не мешайте мне беседовать.
Беседа получилась долгой. О чём так долго говорили матёрый подводник со служивыми черноморских глубин, история умалчивает. Но служить после той беседы ребята стали лучше, а некоторые теперь моряки-офицеры.
Может, книжку прочитали, может, рассказал такое, что никто им не говорил, но залп на воспитательной ниве оказался удачным.
Медвежья шкура
Как-то получил адмирал Штыров известие из родных краёв, что ему присвоено звание Почётного гражданина Петровского района Саратовской области и потому надлежит быть в здании тамошней администрации в парадной форме для вручения соответствующих знаков отличия.
У родного дома в городе Петровске. 2004 г
Конечно, Тихоныч обрадовался. Быть в ряду таких почётных граждан, как генерал Панфилов — высокая честь. Когда собрался, встал вопрос: что подарить землякам? Посмотрел на стену: там висела шкура потёртого волка. Но волком петровчан не удивишь. А вот если подарить шкуру камчатского медведя, что была у него на даче? Медведи в саратовских степях не водятся, и самое место поместить шкуру в музей Петровска.
Готовил подарок Тихоныч с особой тщательностью. Так обшивал её в материю, проявив завидные портняцкие наклонности, что супруга Нина Ивановна, имеющая на всё собственное мнение, заявила: «Тихоныч, тобой движет тщеславие!».
— Так ведь для детишек петровских стараюсь. Они отродясь медведя не видели.
И действительно, больше всех адмиральскому подарку радовалась ребятня. И Тихоныч смеялся с ними, будто добирал того, чего не хватало ему в голодном детстве.
А подарок его стал одним из любимых экспонатов городского музея.
Когда Тихоныча поздравляют с каким-либо праздником и желают самого хорошего, он отвечает: «Всё у меня есть, кроме молодости и здоровья». На самом деле есть у адмирала мечта. Не имеющая, кстати, отношения ни к флоту, ни к писательству. В родном Петровске много мальчишек и девчонок занимаются борьбой. А ковра борцовского у них нет. Вот и мечтает он им помочь.
У меня тоже есть мечта, и связана она с творчеством Анатолия Тихоновича. Недавно вышел игровой фильм по мотивам произведений Покровского «72 метра». Фильм, посвящённый подводникам. Покровский, на мой взгляд, лишь талантливый собиратель флотских баек. Проза Штырова гораздо жизненнее и драматичнее, а его повесть «Приказано соблюдать радиомолчание» — одна из лучших в отечественной маринистике.
Режиссёр Виталий Лукин совместно с Анатолием Тихоновичем написали на её основе прекрасный сценарий. Хороший бы получился фильм к 100-летию подводного флота России.
Василий ДАНДЫКИН,
капитан 1 ранга
2004